Профилактика рака посредством модификации питания: возможно ли невозможное?*

* Клінічна імунологія. Алергологія. Інфектологія, 2018, № 3 (108).

Идея предупреждения болезней – заветная мечта человечества, один из немногих поразительно устойчивых социопсихологических конструктов, который в последние десятилетия все больше влияет и на финансирование научных поисков, и на общественное сознание в целом. Видимо, из того же разряда, что и надежда на справедливое устройство общества, нещадно эксплуатируемая политиками во всем мире. Является ли болезнь неотъемлемым свойством живого организма – вопрос философский. Примерно в такой же степени философский, как и вопрос: а есть ли вообще здоровые люди? Врачам часто кажется, что таковых не бывает. Но они все-таки есть, причем встречаются не только в местах, нетронутых цивилизацией, но и буквально рядом с нами. Сколько бы ученые ни открывали все новые и все более изощренные механизмы канцерогенеза, у них пока не получилось дока­зать, что избежать рака не удастся никому. Поэтому пока все-таки существует надежда, что кому-то выпадет этот счастливый билет. Вопрос состоит лишь в том, можем ли мы своими силами как-то повысить вероятность такого исхода хотя бы в отношении себя.

Если, например, риск сердечно-сосудистых заболеваний можно существенно снизить, занимаясь физическими упражнениями, то в плане влияния на риск онкопатологии возможности физкультуры, несмотря на некоторые оптимистические исследования, все-таки ограничены. Почти единственный фактор, на который мы можем хоть как-то влиять, – это пища. Эксперты утверждают: если бы люди стали питаться правильно (при этом никто не говорит, как это сделать), количество хронических заболеваний сократилось бы на 80% [23]. В последние годы интерес к питанию возрастает, не­смотря на то что нутрициология по-прежнему остается гадким утенком и в практической медицине, и в системе медицинского образования. Интерес обусловлен несколькими причинами.

Во-первых, несмотря на ошеломляющие успехи медицины, лучшим лекарством, как и тысячу лет назад, нам предлагают считать здоровый образ жизни, а он без разумного питания немыслим. Как раз об отсутствии разумности красноречиво свидетельствует неуклонный рост числа людей, страдающих ожирением. Во-вторых, чем больше развивается пищевая индустрия, тем меньше человек понимает, что он ест, и тем острее становится его желание это все-таки выяснить. И, в-третьих, оказалось, что отдельные вещества, содержащиеся в пище (нутриенты), могут использоваться для предупреждения таких серьезных заболеваний, как ишемическая болезнь сердца, злокачественные опухоли, болезнь Альцгеймера и др., наравне с классическими лекарственными препаратами.

С другой стороны, нельзя не отметить и то прискорбное обстоятельство, что проблема питания и здоровья в последние годы фактически оказалась отданной на откуп многообразным парамедикам, целителям и прочим шарлатанам от медицины. И это, во-первых, девальвирует ее реальную научную значимость, а во-вторых, вводит в глубокое заблуждение многих врачей, не говоря уже о пациентах.

В отличие от теоретиков восточной медицины, которые правильное питание всегда считали первым средством воздействия на баланс жизненных энергий, утверждая, например, что лечиться иглоукалыванием без нормализации и пищевого поведения, и самого рациона просто бессмысленно, западная философия тему питания глубоко не копала. Можно вспомнить разве что немецкого мыслителя Рудольфа Штейнера (к числу последователей которого я себя никоим образом не отношу). «Надо различать, – говорил он, – две вещи. Есть еда – процесс ежедневного потребления продуктов и есть пищеварение – процесс преобразования жизненной силы, сокрытой в этих продуктах, в жизненную силу того, кто эти продукты потребляет». Так вот, если этого преобразования нет, то такое питание представляет собой прямой путь к болезням и преждевременной смерти. Далеко не всякая еда обладает той самой жизненной силой, которая действительно поддерживает человека, особенно в период жизни, когда в его существовании уже нет биологического смысла, потому что он потерял способность к размножению. Хочу отметить, что слова «жизненная сила» в данном контексте являются обычной метафорой, совершенно лишенной всякого мистического смысла.

Что такое «жизненная сила», легко понять, если сравнить вкус помидоров, выращенных в свой теплице, со вкусом «золотых яблок», полученных в январе месяце методом гидропоники в эффективно работающем тепличном хозяйстве, использующем инновационные технологии производства. Также можно сравнить куриные яйца, полученные на личном подворье и на современной птицефабрике. В США существует специальная организация American Grass-Fed Association, и фермеры, которые в ней участвуют, берут на себя обязательства кормить своих бычков только травой и естественными кормами. А что же делают остальные? Остальные рассматривают своих животных не как природные объекты, а как биохимические лаборатории, нацеленные на интенсивный синтез миоглобина и прочих белковых субстанций, которые в просторечии называются говядиной. Понятно, что мясо, сертифицированное ассоциацией, в четыре раза дороже, но зато есть с чем сравнить. Альтернативный продукт дешев, но уже фактически не имеет биологической природы, так как больше похож на результат химического синтеза. Так вот разница в цене этих двух видов говядины и есть материальное выражение такого, казалось бы, сугубо виртуального понятия как «жизненная сила».

Идея зависимости болезней человека от характера его питания не нова. Еще Гиппократ мечтал о том, чтобы пища была лекарством. Правда, в наше время получается наоборот: судя по постоянно растущему числу аптек, скоро лекарство станет нашей пищей. И это неудивительно. За употребление современных продуктов питания, полученных с применением многочисленных технологических инноваций, приходится платить, и эта плата становится все более высокой. Например, если японцы, живущие в Америке, придерживаются своей традиционной кухни (много риса, рыбы и овощей и совсем немного технологически обработанного мяса и животных жиров), то болеют раком толстого кишечника значительно реже, чем жители США. Если же они предпочитают японскому традиционному американский тип питания, заболеваемость среди них становится такой же высокой, как и среди американцев. Известно, что рак предстательной железы (РПЖ) у китайских мужчин встречается значительно реже, чем у жителей США. Но стоит им прожить в США несколько лет, перейдя на американский стиль жизни, как частота рака простаты многократно возрастает и становится равной показателю, характерному для тех, кто живет в Америке с рождения. Безусловно, такая динамика имеет целый ряд причин, но изменение питания, совершенно очевидно, играет далеко не последнюю роль.

Летом 2015 г. NBC сообщила, ссылаясь на со­трудника медицинской школы в Гарварде Jorge Chavarro, что среднестатистическая американская еда способна существенно ускорить смерть пациента, получившего даже хороший результат комбинированного лечения РПЖ. Они об­следовали 926 мужчин, участвовавших в масштабном американском исследовательском проекте Physician’s Health Study, начавшемся еще в 1982 г., у которых возник РПЖ, но был успешно пролечен. Все, что съедалось ими за 5 лет после установления диагноза, тщательно регистрировалось и анализировалось. Изучался простой вопрос: сколько проживут обследуемые после установления диагноза? Оказалось, что это сильно зависит от того, чем они питаются. Чем больше было потреблено технологически обработанного красного мяса, продуктов из рафинированного зерна, картофеля и цельного молока, тем короче оказалась продолжительность жизни. В целом риск умереть в течение 10 лет после установления диагноза РПЖ даже при успешном его лечении почти в 3 раза больше для тех, кто питается в рамках так называемой западной диеты, основанной на избытке вышеперечисленных продуктов [61].

Питание и рак: что думают эксперты

Врачебное сообщество интересовалось этой темой всегда, но интерес этот был весьма вялым. Только с начала 90-х годов прошлого столетия он начал усиливаться, о чем свидетельствует устойчивое ежегодное увеличение числа соответствующих публикаций. Через полтора десятка лет непрерывных дискуссий на страницах ведущих медицинских изданий мира по этому вопросу появились первые официальные рекомендации. Согласно фундаментальному докладу «Food, Nutrition and the Prevention of Cancer: A Global Perspective», разработанному World Cancer Research Fund в соавторстве с American Institute for Cancer Research в 2007 г., убедительную доказательную базу с точки зрения возможности предупреждения рака имеют восемь рекомендаций, связанных с питанием. Надо сказать, что за прошедшие годы так никто ничего существенного в этот перечень пока не добавил.

Первая: надо быть настолько худым, насколько это возможно. Не следует считать эту рекомендацию рекламой анорексии. Хотя нужно сказать откровенно: у пациентов, склонных к этой патологии, риск рака значительно ниже, чем у людей, имеющих даже идеальную массу тела. Ключевым показателем, к которому следует стремиться, является индекс массы тела, который человек имел в возрасте 21 года, дана и среднестатистическая нижняя граница нормы для этого возраста – 22,9 кг/м². Полагают, что чем больше прибавка за период жизни к этому показателю, тем выше риск рака. Имеется в виду рака, связанного с ожирением, а точнее с метаболическим синдромом, или, как говорят англичане, obesity-associated cancer. Избыточный вес, конечно, – не единственный фактор, инициирующий канцерогенез. В онкодиспансерах хватает пациентов и с обычной массой тела. Но тем не менее сегодня в мировой научной литературе существует устойчивое словосочетание «рак, обусловленный ожирением». Появилось оно относительно недавно, хотя первые намеки на ожирение как фактор, стимулирующий появление злокачественных неоплазий, возникли еще в начале 50-х годов прошлого столетия [58].

По мнению специалистов, 11 видов рака следует считать в той или иной мере связанными с ожирением. К ним относят: рак молочной железы (РМЖ), возникший после менопаузы; рак пищевода (аденокарцинома, тогда как плоскоклеточный, считается, с ожирением не связан); рак кардиального отдела желудка, который составляет до 10% от всех случаев рака желудка; рак почки; рак желчного пузыря; рак печени; РПЖ, причем сюда относятся его наиболее агрессивные формы (местно распространенный и метастатический); рак поджелудочной железы; колоректальный рак; рак эндометрия; рак яичников.

Вторая рекомендация касается ежедневной физической активности, которая должна быть эквивалентна хождению пешком минимум 30 мин в день, оптимум – 60 мин.

Третья – предлагает резко ограничить, а лучше отказаться полностью от высококалорийных продуктов, сахаросодержащих напитков, всех без исключения видов фаст-фуда.

Четвертая – указывает на необходимость употребления примерно 400 г овощей и фруктов в день. Причем желательно, чтобы эти овощи были из списка растений с низким содержанием крахмала. На сайте Американской диабетической ассоциации в перечне таких растений насчитывается 42 пункта. Особенно действенна эта рекомендация для тех, у кого в рационе преобладает мясо. Например, увеличение потребления овощей и фруктов женщинами-инуитами, обитающими в Гренландии и в основном питающимися мясом, приводит к значительно большему снижению риска РМЖ, чем такое же увеличение потребления растительной пищи женщинами, скажем, Центральной Европы [59]. Что касается крахмала, то наиболее показательна здесь ситуация в Японии. При том, что японская традиционная диета, характеризующаяся повышенным содержанием морской рыбы, сои, водорослей и других морепродуктов, считается наиболее соответствующей принципам здорового питания и минимизирующей канцерогенез, частота рака желудка у японцев – одна из наиболее высоких в мире. Большинство исследователей причиной этого парадокса считает избыток риса в национальной японской кухне. А рис, как известно, – один из лидеров по содержанию крахмала. Очевидно, проблема высокого потребления крахмала касается и жителей стран, где в питании традиционно используется много картофеля.

Пятая рекомендация призывает ограничить употребление так называемого красного мяса, к которому относится баранина, говядина, свинина и телятина, отличающиеся высоким содержанием миоглобина. Предлагаемый максимальный предел – 500 г в неделю (до 70 г в день). Причем речь идет только о натуральном мясе, поскольку все мясные продукты, полученные в результате промышленной переработки мяса, рекомендуется исключить полностью и безоговорочно. Откуда происходит страх перед «красным» мясом и как именно оно индуцирует канцерогенез? Ответ пока убедителен только в отношении колоректального рака: считают, что во всем виноваты гем и железосодержащие пигменты, которые не всасываются в просвете кишечника и, накапливаясь в толстой кишке, активируют пролиферацию кишечного эпителия, что в совокупности с изменением микрофлоры ведет к снижению способности эпителия избавляться от мутировавших клеток [22].

Наиболее опасным канцерогеном мясо становится при жарке или в условиях приготовления на открытом огне. Но неужели действительно мясо так опасно с точки зрения канцерогенеза, если есть регионы мира, где люди мясом в основном и питаются? Например, различные аборигены, проживающие на субарктических территориях, действительно преимущественно питаются мясом, поскольку растительную пищу в Приполярье получить очень сложно. Однако надо учесть, что там вряд ли кто догадается готовить мясо на открытом огне или даже его жарить. Преимущественно мясо, обработанное разными способами, едят в сыром виде. То же касается и рыбы. Тем не менее в странах Арктического Совета принимаются многочисленные специальные программы, направленные на борьбу с различной онкопатологией среди коренных жителей, что свидетельствует об актуальности проблемы. Например, частота колоректального рака у аборигенов в сравнении с пришлыми жителями все-таки существенно выше, что связано в т.ч. и с пищевыми предпочтениями этих народов.

Шестая рекомендация касается ограничения приема алкогольных напитков. Разрешенный максимум – 2 дринка в день для мужчин и 1 – для женщин. Эта специфическая мера потребления алкоголя несколько различается в разных странах, но в среднем находится в пределах 15 г (столовая ложка) этилового спирта.

Седьмая – предлагает ограничить потребление соли, получаемой во всех видах продуктов, до 6 г в день. В последней рекомендации ВОЗ эта норма уменьшена до 5 г, притом что среднестатистический житель мегаполиса съедает в день 9-12 г. При этом следует исключить всевозможные соления, маринады и т.д. В этом же пункте указано на необходимость категорически избегать употребления в пищу круп, а также продуктов, полученных из зерна или бобовых культур, с признаками плесени.

Восьмая рекомендация содержит требование удовлетворять пищевые потребности исключительно путем использования комбинаций продуктов питания, категорически исключив все пищевые добавки.

В феврале 2017 г. появилось исследование, выполненное сотрудниками Гарвардской медицинской школы, которое ставило целью определить, а есть ли польза от следования этим рекомендациям, тем более что полного физиологического обоснования им до сих пор нет.

В частности, хотели определить, что меняется в маркерах воспаления, уровне инсулина и чувствительности тканей к нему в зависимости от степени приверженности этим рекомендациям. В исследование были включены почти 20 000 мужчин и женщин. Как говорил в свое время Д. И. Менделеев, наука начинается там, где начинается измерение. В чем в чем, а в умении измерить что бы то ни было американцам нет равных. Помню статью в серьезном американском педиатрическом журнале, где с применением доказательных методик изучалась взаимосвязь между типом музыки, который прослушивают подростки, и количеством интимных связей, в которые они вступают до наступления совершеннолетия. Поэтому нисколько не сомневаюсь в том, что авторам исследования удалось без особого труда измерить степень выпол­нения предложенных пищевых ограничений.

Оказалось, реально работают только три первые рекомендации, остальные существенного влияния на изученные сегменты биохимии человека не оказали. Что касается тех рекомендаций, которые работают, то следование им снижает и у мужчин, и у женщин уровень маркеров воспаления, инсулина и инсулинорезистентность почти в 2 раза, а у женщин еще и уровень эстрогенов [54].

Избыток веса и канцерогенез

Понятно, что питание в первую очередь – это метаболизм, т.е. биохимия. К сожалению, определить какие-то биохимические маркеры, которые позволили бы выявить канцерогенные перспективы тех или иных потребляемых продуктов, практически невозможно. Были надежды на использование молекулярно-биологических маркеров, но и они тоже пока не дали желаемого результата. Совершенно бесполезной для этой цели оказалась огромная масса исследований, в которых из­учалась биохимия пациентов с уже имеющимися онкологическими или предраковыми заболеваниями. Причина проста: заболевание само может являться источником наблюдаемых изменений, что полностью исключает возможность использования полученных данных для предсказания риска канцерогенеза. Поэтому на сегодняшний день остается единственный возможный способ узнать хоть что-нибудь по этому вопросу – наблюдать большое количество здоровых людей в течение многих лет, регулярно производить им все запланированные исследования, ожидать развития у них тех или иных онкологических заболеваний, после чего делать выводы о предсказательной силе тех или иных исследуемых биохимических и молекулярно-биологических маркеров.

Исследования подобного рода требуют огромных ресурсов, и до сих пор неизвестно ни об одном подобном проекте, который был бы реализован на территории СНГ. Данные, полученные на других территориях, могут быть перенесены к нам только условно. Поскольку известно, что этническая принадлежность человека, являющаяся результатом его специфической генетики, служит фактором, оказывающим влияние не только на патогенез практически всех заболеваний, начиная от чувствительности к простудным вирусам и заканчивая предрасположенностью к канцерогенезу, но и определяет фармакодинамику используемых лекарственных средств (хрестоматийный пример – повышенная чувствительность к алкоголю у представителей монголоидной расы). Исследователей, проводящих клинические испытания лекарств, все активнее призывают учитывать этническую принадлежность как фактор, влияющий на эффективность фармсредства и риск его побочных эффектов. Совершенно очевидно, что этнические особенности биохимии питания также должны быть учтены, если речь идет о роли различных нутриентов в канцерогенезе. Пока у нас этого нет.

Однако при всем уважении к метаболизму, следует отметить, что главная проблема, создаваемая избытком жировой ткани, с точки зрения риска развития рака – нарушение межтканевой и межклеточной коммуникации, которая осуществляется через огромное количество различных сигнальных молекул. Избыток жировой ткани (в первую очередь, конечно же, висцеральной) эту систему коммуникации меняет самым радикальным образом. При этом сначала эта коммуникативная система разрушается в самой жировой ткани, после чего жировая ткань превращается в страшное чудовище, распространяющее свое вредоносное действие и на остальные органы. Все начинается с перегрузки адипоцита липидами.

Внутриклеточные липидные хранилища начинают трещать по швам, надрываются и разрываются многочисленные внутриклеточные мембраны. Именно эти разрывы инициируют поток аномальных сигналов сначала из перегруженного адипоцита, а затем и из всей жировой ткани. Среди этих сигналов преобладают адипокины (гормоны жировой ткани) и провоспалительные цитокины. В результате их действия жировая ткань начинает насыщаться иммунными клетками и развивается хроническая субклиническая воспалительная реакция, распространяющаяся впоследствии на весь организм.

Почему же накопление жира, которое фактически рвет на части целые клеточные пласты, в принципе не может быть остановлено самим биологическим объектом, обладающим, как нас учат, свойством саморегуляции? Один из главных принципов существования любого организма – получать энергию любой ценой и запасать ее на «черный день». Никакой саморегуляции здесь нет: единственным внешним регулятором является хронический недостаток пищи, который испытывает все живое в природе. Жировая ткань, будучи средством хранения энергии, обладает неограниченной способностью к росту и способна легко метастазировать, т.е. фактически своим поведением мало чем отличается от злокачественной опухоли, хотя, естественно, таковой не является. Поэтому у человека, имеющего свободный доступ к пище, всегда присутствует переедание и, соответственно, обязательно появится избыточный вес. Таким образом, другого способа бороться с ожирением, кроме как выбросить в мусорное ведро приготовленный ужин, а заодно и часть обеда, просто не существует.

Дисфункция жировой ткани, начинающаяся с механической перегрузки жирами одного адипоцита, ведет к грубому изменению всего ее секретома, под которым надо понимать полный комплекс сигнальных молекул, ею продуцируемый. На это изменение чутко реагируют эпителиальные клетки различных органов. Например, лептин, один из основных гормонов жировой ткани, оказывает весьма существенное влияние на развитие молочной железы, поэтому пролиферативные процессы в ее эпителии очень чувствительны к сигналам из жировой ткани.

Чем больше в молочной железе рецепторов к лептину и чем активней они стимулируются, тем выше риск развития РМЖ [42].

Здесь следует отметить два интересных обстоятельства.

Первое. Почему-то эта стимуляция становится опасной только после менопаузы. В репродуктивный период, наоборот, избыток жировой ткани защищает молочную железу от канцерогенеза. Лептины начинают резко портить эпителий только после того, как угасает функция яичников. Кто-то предполагает, что лептины способны действовать синергически только с эстрогенами, вырабатываемыми жировой тканью, и не способны к подобному взаимодействию с эстрогенами овариального генеза.

Второе. Далеко не всегда исследователи выявляют убедительную корреляцию между количеством жировой ткани (по показателю индекса массы тела) и риском рака, в т.ч. и РМЖ. Причина в том, что основную роль играет не масса жира сама по себе, а биохимическая агрессивность жировой ткани, степень нарушения ее нормального секретома и, соответственно, глубина регуляторных нарушений, которые она создает. Поэтому может быть ситуация, когда даже выраженный избыточный вес не влияет на канцерогенез. Как и в случае с молочной железой, лептины воздействуют и на эпителий толстой кишки, и на поджелудочную железу, правда, сведений о результатах этих влияний в мировой литературе пока очень мало.

Естественно, сразу, как был идентифицирован лептин (1994), возникла идея как-то влиять на этот сигнальный путь. В первую очередь создавались препараты для лечения ожирения, но они получились неэффективными, так как большой проблемой оказалась резистентность к лептину. Были идеи использовать блокаторы лептиновых рецепторов для лечения рака [43], но пока это тоже ничем не закончилось. Хотя известно, что трансгенные мыши, лишенные гена, кодирующего лептин или его периферический рецептор, вообще не имеют опухолей молочной железы. Данных о том, какие продукты надо употреблять, чтобы выключить канцерогенный эффект лептина и других адипокинов, пока нет. Недавно была опубликована статья, где показано, как кверцетин, куркумин и эпигаллокатехина галлат, известные своей терапевтической активностью нутриенты, содержащиеся во многих продуктах питания, останавливают лептининдуцируемую пролиферацию раковых клеток молочной железы, но пока только в клеточных культурах [12].

Вызывает интерес исследователей и второй из наиболее интенсивно синтезируемых жировой тканью гормонов – адипонектин. Мечта любого человека, склонного к ожирению, иметь повышенный уровень адипонектина, и тогда риск метаболических проблем, связанных с ожирением, будет значительно меньше. Известно, что чем больше адипонектина в крови, тем меньше риск РМЖ, толстого кишечника, почки и эндометрия, т.е. всех тех, которые связаны с избытком веса.

Считается, что высокий уровень адипонектина служит в определенной степени гарантией от развития рака, индуцированного ожирением.

Сообщают, что использование ряда лекарств ведет к повышению уровня адипонектина. Например, этим свойством обладают многие базисные противоревматические препараты, начиная от старичка метотрексата, синтезированного еще в 40-х годах прошлого столетия гениальным и практически забытым индийским биохимиком Йеллапрагадой Суббарао, и заканчивая инфликсимабом – моно­клональными антителами к одному из наиболее сильных провоспалительных цитокинов – фактору некроза опухоли-α (TNF-α). Некоторые авторы сюда же относят фибраты и статины, хотя есть мнение, что адипонектин-стимулирующий эффект последних сильно зависит от степени имеющейся у пациента инсулинорезистентности (Реrelas А. et al., 2010). Поэтому если и есть у статинов канцерпротективный эффект, о чем в последнее время пишут все чаще, то он, скорее всего, не связан с подъемом уровня адипонектина.

Относительно пользы фитостеринов (облепиховое, кукурузное и соевое масла), а также омега-3-жирных кислот (льняное масло, жирные сорта рыбы, рыбий жир), различных природных камедей и эфирных масел в плане повышения уровня адипонектина мнения авторов противоречивы. Пожалуй, единственное, в чем большинство исследователей более менее сходятся, так это в том, что уровень адипонектина можно повысить никотиновой кислотой (витамин РР), берберином (желчегонный препарат, полученный из барбариса) и сладким картофелем (батат), который все активнее пытаются выращивать в средней полосе.

В 2013 г. японские исследователи предложили адипорон, который является агонистом адипонектина, обеспечивает практически весь комплекс его положительных метаболических эффектов и может использоваться в лечении широкого спектра заболеваний – от инсулинорезистентности до нарушений настроения. Однако уже с 2016 г. с препаратом начались какие-то непонятные проблемы, и Токийский университет был вынужден начать серьезное расследование, чтобы все-таки вывести на чистую воду то ли авторов проекта, то ли многочисленных фальсификаторов полученных результатов.

Все, что было сказано выше, касалось системных эффектов жировой ткани. Однако представляется важным и ее местное воздействие на рядом лежащие ткани. Например, агрессивность клеток РМЖ многократно возрастает, если они культивируются вместе с адипоцитами. Причем и адипоциты тоже меняются: начинают интенсивно освобождаться от жира, выбрасывают цитокины и протеазы, в т.ч. и металлопротеазы, облегчающие миграцию опухолевых клеток. Доказано, что перипростатическая жировая ткань активно производит хемокин СCL7, в то время как клетки РПЖ, как правило, экспрессируют его рецептор – CCR-3. Получается, что чем больше жира вокруг простаты, тем активней идет миграция раковых клеток за пределы органа, формируя стадии Т3 и Т4. При этом, как правило, корреляция стадии рака и степени ожирения не прослеживается, так как все зависит не от общей массы жира, а от активности взаимодействия ССL7- ССR3. Кстати, фирма Glaxo последние лет пять испытывает препарат GW766994, первый из группы антагонистов ССR3. Планируется использовать его для лечения пациентов с бронхиальной астмой и аллергическим ринитом на фоне выраженной эозинофилии. Правда, сообщения о результатах появляются все реже и реже, что однозначно является плохим прогностическим признаком в судьбе лекарственного средства.

В последние годы приобретает популярность еще один способ ограничить канцерогенный эффект белой жировой ткани – превращение ее в бурую жировую ткань. Раньше считали, что она имеется только у новорожденных и животных, впадающих в зимнюю спячку. Именно благодаря этой ткани новорожденные не так восприимчивы к холоду, как взрослые, и способны выжить там, где взрослая особь однозначно бы замерзла. Оказалось, что она работает и у взрослых, хотя ее очень мало. Но самое важное свойство обнаружилось в том, что обычный белый жир способен «буреть», т.е. превращаться в подобие бурой жировой ткани, которая обеспечивает термогенез путем интенсивного использования жиров. Уже установлен биохимический механизм этого процесса. Известно, например, что этим механизмом частично обеспечивается похудение в результате физической активности. Некоторые авторы, например, Н. Kwan et al. (2017) из Гонконга, показали, что экстракт корицы и, соответственно, сам продукт обладают свойством трансформировать адипоциты белой жировой ткани в так называемые бежевые, обладающие частично свойствами клеток бурого жира [31].

В бурой жировой ткани обнаружены β₃-адренорецепторы, стимуляция которых обеспечивает термогенез и интенсивное расщепление жиров. Кроме того, оказалось, что если эти рецепторы стимулируются в центральной нервной системе (ЦНС), то человек приобретает повышенную устойчивость к стрессам. В настоящее время синтезировано и испытывается девять видов их агонистов и три антагониста. Компания Sanofi, видимо, была одной из первых, кто взялся создавать миметики для этого типа рецепторов. Так был разработан амибегрон, проникающий в ЦНС и обладающий, как утверждали авторы, весьма неплохими антидепрессивными и анксиолитическими свойствами. В 2008 г. от препарата отказались фактически без объяснения причин.

До клинического использования дошел его аналог мирабегрон, применимый в лечении гиперактивного мочевого пузыря. Кроме того, он, конечно же, существенно активирует бурую жировую ткань, вызывая интенсивный липолиз. Родственный препарат солабегрон тоже предназначен для лечения проблем мочевого пузыря, а также его пытаются использовать для лечения синдрома раздраженного кишечника, однако о существенных успехах в этом направлении пока не сообщается. Антагонисты указанного типа рецепторов пока используются только в экспериментах. H.Park et al. (2017) показали, что употребление плодов лимонника китайского ведет к повышению содержания бурой жировой ткани [44]. Других данных об использовании нутриентов для индукции бурой жировой ткани пока нет.

Список литературы находится в редакции.

Продолжение в следующем номере